Колька мой с Сашком, соседом, приволокли откуда — то барана. Не то купили, не то украли, молчат как партизаны. Им бы забить его сразу, так нет, закусь потребовали, сели обмывать удачу, сволочи. И просила и ругалась, куда там! Допились до чёртиков. Сосед, тот покрепче, как — то уковылял к себе, а хозяин мой прямо за столом приснул, еле доволокла до кровати.
Утром, пока напор воды есть, вышла огурцы с помидорами полить. Твою мать! Сашко с голым пузом по своему двору уже блукает. Слышу — кружкой об ведро гремит; горит, видать, всё нутро.
Баран сидел — сидел тихо в загнетке, а тут утробно так:
«Бу — э».
— Как душится, стадо своё, небось вспомнил. Тюкнется головой в калитку и опять: «Бу -э».
Сашка тормознул, уши навострил. Башка ещё не работает и не помнит, должно, чего ради вчера забухали с соседом. Тут баран погромче: «Бу — ээ»!
А он шумит мне из — за плетня, возмущённо так, адвокат долбаный:
«Танька! Да похмели ты Николку, сколько ж он мучится будет? Сердца у тебя нет!» — так уж жалко ему собутыльника стало.
Послала защитника куда подальше, ушла в дом чайник ставить, благоверного спасать. А баран, гад, тем временем базок порушил и сбежал, адреса не оставил.
Славно обмыли!
