Ну, подумаешь, поругались
— Мама, он назвал меня ведьмой! – Дочь, которая совсем недавно вышла замуж, села рядом с матерью на диван, уронила ей голову ей плечо, и зарыдала.
— Кто назвал? – растерялась Татьяна — Николай? Тебя? Ведьмой? – Мама странно заулыбалась, и стала гладить рыдающую дочь по спине. – Ну-ну, успокойся. Тебе же всего двадцать пять лет? Какая же ты ведьма?
— Представляешь, мама? Меня, свою жену взять и обозвать ведьмой. И только за то, что я его червей из холодильника выбросила на помойку. Я же не знала, что это нужные черви, что они для рыбалки. Думала, что это у меня что-то там протухло, так, что черви завелись. Мама, что мне теперь делать?
— Что значит – что делать? – Татьяна, как маленькую, потрепала дочь по голове. — Ничего не делать. Подумаешь…
— Как это ничего не делать? – Дочь мгновенно перестала рыдать, оторвалась от материнского плеча, и с возмущением воскликнула: — Он же оскорбил меня! Ты знаешь, как он это произнес? Таким тоном. Таким, как будто я и правда – ведьма. Мама, я, наверное, с ним разведусь.
— Ты чего с ума сошла? – Мать удивлённо уставилась на дочь. — Не вздумай!
— Почему – не вздумай? Почему – сошла с ума? Если он назвал меня так сейчас, как он назовет меня в следующий раз?
— Да, действительно, — закачала головой мать. — Рановато он узнал твою тайну.
— Что? – Дочь застыла в изумлении.
— Ничего, — опять заулыбалась мама. — Ты главное, дочка, особо не расстраивайся. Твой отец ведьмой меня тоже называл, и не раз. Но, правда, первый раз я от него такое услышала, когда мне исполнилось сорок. Тогда я сама была виновата. Решила отучить его от алкоголя, и подсыпала в его стакан зелье. Которое мне дала моя мама. Она же у нас тоже ведьма. Точнее — колдунья. А он учуял.
— Как — колдунья? – Дочка вытаращила на мать глаза. – Мама, ты меня, пожалуйста, не пугай. Ты хочешь сказать, что бабушка, которая сейчас спит в другой комнате, она настоящая колдунья?
— Ну, не такая уж и настоящая, — пренебрежительно произнесла Татьяна. — Так, умела раньше кое-что. Чуть-чуть. Привороты там всякие, отвороты, снятие порчи. Ты только не вздумай ей сказать, что ты теперь про это знаешь. Она этого стесняется. Очень стесняется. Она же теперь стала городская. Современная. Это она в деревне занималась такими фокусами. А вот моя бабушка, то есть — твоя прабабушка, та ничего не стеснялась. Она, говорят, такая злая ведьма была, просто ужас. Если ее разозлить, она могла одним словом человека на место поставить. Так его напугать, что тот замолкал надолго. Это она от моей прабабушки дар переняла, — от твоей, значит, прапрабабушки.
— Мама… — У дочки от испуга даже задрожали губы. – Это, что же, выходит… Я, значит, ведьма потомственная?..
— Выходит, что так.
— И, значит, мне на моего Николая даже и обижаться не стоит? Ну, что он меня так назвал.
— Конечно, не стоит. – Татьяна весело засмеялась. — А чего на мужика обижаться-то? Ну, назвал он тебя тем, кем ты являешься на самом деле, и что тут такого?
— Но как узнал, что я ведьма. Я же и сама об этом не знала.
— Выходит, он у тебя тоже не простой. Выходит, когда он у тебя, злится, становится сильно проницательным. Умеет видеть человека насквозь.
— Ой, мамочки… — нервно повела плечами дочь — Неужели это так? Мне, чего-то, страшно…
— А чего тут-то страшного? Страшного и особенного в этом ничего нет. Я и раньше за твоим Николаем замечала, что он какой-то не такой. Очень глазастый он. Все видит, все замечает. Я ему как-то тоже хотела в рюмку кое-что налить. Ну, то самое зелье, что и твоему отцу наливала… Чтобы и он у тебя алкоголем шибко не баловался. Так он, как будто чуял, что я что-то затеяла. И в тот вечер с меня глаз не сводил.
— Значит, он и тебя насквозь увидел?
— Наверное. Ну и пусть. Может, он не только проницательный, но и сам владеет каким-нибудь даром.
— Точно! – зашептала дочка. – Он, владеет, мама. Ох, владеет. Иногда так посмотрит на меня, что мне сразу кажется, будто я голая перед ним сижу.
— Ох, и скажешь ты тоже? – громко захохотала Татьяна. – Ну и скажешь! А что, дело молодое! Можно и голой перед мужем посидеть.
— Ну, мама! – Дочка игриво толкнула маму в плечо, и тоже захохотала.
Прохохоталась, и снова серьезно спросила:
— Значит, думаешь, не обижаться на Кольку за такие слова?
— Нет, не так, — замотала головой мать. – Ты лучше сделай вид, что обиделась. Чтобы он язык сильно-то не распускал. А через часок про обиду забывай. И живите снова дружно и весело. Только, главное, не вздумай ему ляпнуть, что ты – потомственная ведьма, потому что Николай тебя опасаться будет. Затаится, и станет сам причину искать, чтобы от тебя сбежать. Короче говоря, не спугни мужика. Понятно?
— Ага, понятно. Тогда я иду домой? Мириться?
— Конечно! Иди уже!
Дочка скорее упорхнула из квартиры, и тут же из другой комнаты появилась бабушка. Она возмущенно посмотрела на свою дочь, и сквозь зубы процедила:
— Ну, ты, и правда, ведьма!
— Мама, ты чего? – спросила удивленно Татьяна.
— Ты зачем моей внучке наплела, что я тебе чего-то такое давала, чтобы ты травила мужа? А? Это что за новости? Не было такого никогда! И зачем ты меня колдуньей назвала? И всю нашу женскую линию зачем позоришь? У нас в роду никаких ведьм не было! Это что за напрасный наговор такой?!
— Ой, мама, ничего ты не понимаешь, – недовольно махнула рукой Татьяна на мать. – Ты что, хотела, чтобы твоя внучка от мужа убежала? И только за то, что он ее в запале ведьмой назвал?
— А я бы на ее месте так бы и сделала! Взяла бы, и ушла!
— Ага, ушла бы ты! — опять засмеялась Татьяна. — Ты сама с папкой всю жизнь прожила, и я всю жизнь прожила с мужем. А уж как вы и мы друг друга только не называли?! А эта — малолетка наша переросшая, чуть что, так сразу пятки себе намыливает. Ничего, пусть думает, что она и правда потомственная ведьма. За то на мужа обижаться перестанет. Ясно тебе, мама?
— Ясно, ясно… — опять недовольно завздыхала бабушка, и уже спокойная, снова пошла в свою комнату.
